Леонид Конторович
Часть 3
Глава 25
Король прессовщиков
В этот момент к ним подошел широкоплечий, с самоуверенным выражением лица человек. Это был Красников - один из лучших прессовщиков соседних судоремонтных мастерских. Из-за тяжелого характера и любви к водке он вынужден был уйти со старой работы и поступить в заклепочный цех Норенского судоремонтного.
Первые слова, произнесенные им, насторожили всех.
- Сели, други, в лужу? Что ж это вы так обмишурились? Ай-яй, как нехорошо!
Никто ему не ответил, хотя, как думал Колька и его друзья, Михаил Федорович мог бы поставить Красникова на место.
Но Зайченко, помня разговор с Костюченко, сдержался. Прессовщики очень нужны были цеху.
Молчание окружающих Красников расценил по-своему. Откинув голову назад, он подошел к Зайченко, движением руки отстранил его, осмотрел пресс и, засучив рукава черной косоворотки, полез в станок. В его поведении Михаил Федорович усмотрел пренебрежение. И все же он, вежливо потянув гостя от пресса, сказал:
- Благодарствуем, как-нибудь сами!
- Отказываешься от моей помощи?
- Что вы! Просто сами наладим.
Колька обратил внимание: незнакомец называл Михаила Федоровича на "ты", а тот его на "вы".
К ним подошел Костюченко. По лицам присутствующих он понял: уже произошло что-то неприятное. Но матрос виду не показал - протянул Красникову руку. Они разговорились...
Зайченко исправил пресс и велел помощникам становиться к горну. Ребята, преодолевая усталость, заняли свои места.
Красников, прервав разговор с Костюченко, осклабился.
- Это что за мышиная артель?
Колька и Каланча встрепенулись. Наташа дрогнувшим от обиды голосом проговорила:
- Вы нас не трожьте!
Красников усмехнулся:
- Трогать-то некого.
Зайченко смотрел в сторону, будто ничего не слышал, Он нажал рычаг. Первый удар пресса - осторожный, тихий - был испытанием после ремонта. Но вот началась работа.
Чувствуя насмешливо-критический взгляд Красникова, подростки нервничали, допускали промахи. Все как-то шло невпопад. Михаил Федорович прекрасно понимал состояние своих подручных. Без окриков он начал поправлять их, стараясь подбодрить, успокоить. Поймав растерянный взгляд Кольки, Зайченко улыбнулся, как ни в чем не бывало, и подмигнул. Колька от неожиданности заморгал глазами и тоже улыбнулся. "Значит, он не сердится, что у нас не получается", - подумал Колька. Он посмотрел на Васю. Тот был зол, но спокоен. Колька почувствовал себя менее скованно. Прошло еще минут пятнадцать и между подручными и прессовщиком протянулась та невидимая нить, которая, связав всех, рождает единую спаянную силу.
Зайченко решил попробовать, насколько крепка эта нитка. Он едва заметно ускорил темп. В ответ он увидел радостные взгляды подростков. "Еще! Еще!" - как бы говорили они.
И тут Зайченко захотел показать этому Красникову, "королю прессовщиков", что на свете есть люди, которые могут работать не хуже его.
- Стапели ждут заклепок, - громко сказал Глеб Дмитриевич, - хорошо бы еще дать штук шестьсот.
Шестьсот за время, оставшееся до конца рабочей смены, - это много, очень много.
- И половины не вытянут, - небрежно кинул Красников.
Зайченко отрывисто приказал Наташе стать к горну.
- Будете втроем подавать!
Колька понял замысел Михаила Федоровича. Сообразил и Каланча, к чему клонится дело.
- Нажмем, богатыри, - тихо скомандовал прессовщик. И как Коля, Вася и Наташа ни устали, они горячо бросились в бой.
Пресс дрожал и бился. Казалось, старый станок тоже включился в борьбу за шестьсот заклепок, которых ждали на стапелях, за то, чтобы поставить на место зазнавшегося Красникова.
Красников присмирел, перестал острить. Вертя в руках гайку, он не отрывал глаз от работающих. Кто-кто, а он понимал толк в своем деле. И сразу увидел в Зайченко отличного специалиста. Это злило его. Он любил быть первым, соперников не терпел.
За Красниковым исподволь наблюдал Костюченко. "Переживает, - думал он, - так ему и надо. Скромнее станет". И у него родилась мысль: "А что, если Красникова и Зайченко организовать потягаться меж собой?"
...Гудок остановил работу. Михаил Федорович провел промасленными пальцами по щеке. Ребята покачивались от усталости. Костюченко пожимал каждому руку.
- Сколько? - спросил он.
- Четыреста двадцать восемь, - ответил Колька.
Костюченко поделился с прессовщиками своим предложением об их единоборстве.
Красников, видевший подростков в деле, кивнул:
- Посмотрю, какой пресс дадите. Но этих, - он указал на Кольку и Каланчу, - обязательно ко мне в помощники.
- А мы к такому не пойдем, - сквозь зубы ответил Каланча.
Наташа, убирая с мокрого лба волосы, согласно закивала головой, Колька подтвердил:
- Мы от Михаила Федоровичу - ни к кому.
- Малый ход, - поднял руку матрос, - не туда курс прокладываете!
- Это мои условия, - передернул плечами Красников. - Завтра я выхожу, - и удалился, все такой же уверенный и нагловатый.
Матрос поморщился:
- Вот шкура. Но пока приходится терпеть. Нужен - золотые руки. Ничего, обломаем...
Колька и его лрузья собрались идти в умывальник, когда Зайченко окликнул их:
- Бросайте жребий: один к нему!
- Не будем, - отрезал Колька.
- Провались я сквозь землю сто девяносто девять раз, если...
- Хватит, - прервал его Михаил Федорович, - хватит, рыжий. Вы на заводе. Капризам тут места нет.
Никому не хотелось думать, что им придется расстаться с Михаилом Федоровичем.
...А спустя несколько минут их разыскал Глеб Дмитриевич и строго-секретно сказал:
- Не приказ, а просьба. Проследите, зачем ходит в заброшенный чугунолитейный цех мастер Грачев. Вам это легче, чем взрослым. На вас он не обратит внимания. Но это тайна. Ясно? И никому ни слова и ни полслова.
- Есть, - выдохнули ребята.
На этом расстались с матросом.
(продолжение следует)
Комментарии
Отправить комментарий