К основному контенту

Колька и Наташа

Леонид Конторович
Часть 1
Глава 32

На помощь!

     Колька и Генка, запыхавшись, подбежали к кирпичному дому.  Навстречу им, тяжело ступая, шла тетя Дуня с полными ведрами воды. Несмотря на сгустившиеся сумерки, она сразу узнала Кольку.
     - Что за наваждение? Вертятся тут и вертятся. Ровно привороженные. Опять туда?
     Со двора доносился звон цепи. Входить было опасно.
     - Да, туда, - не понимая скрытого смысла ее вопроса, ответил Колька и поближе подошел к тете Дуне.
     - То девочка, то ты. Не разберусь. Будто они вам не кумовья, не сватья, не братья, а вы все сюда, ровно мухи на мед. Ну что вам там нужно? Чем вас приворожили?
    - Что вы, тетя Дуня, какая девочка? Я ничего не знаю, - удивился Колька.
    - Кому тетя, а тебе тетка, - сказала женщина. – И не стыдно тебе прикидываться? Ничего не знает!.. Твоя подружка, вот кто.
    - Наташа была здесь? Зачем?
    - Шут вас знает! Знала бы – не связывалась с вами, старая я дура, прости, господи, меня грешную! Ходи с ними по дворам, собирай инструмент… А они к буржуям льнут, - громко ворчала она.
    Колька загородил ей дорогу.
    - А она выходила?
    - Отстань, - совсем обозлилась женщина. – Уйди! Привязался, как банный лист. Сам, небось, знаешь – выходила или чаевничать там расселась.



    Женщина отстранила их и пошла.
    У Кольки был ошалелый вид.
    - Где же Наташка? Зачем она сюда приходила?
    - За тобой, должно быть, - пожал плечами Генка. – И давно домой убежала.
    Они рассуждали, стоя поодаль от калитки.
    - Может быть, и так, - не совсем уверенно согласился Колька. – может быть…
    Но он не успел договорить. Генка схватил его за плечо и подтолкнул к стенке.
    Из калитки вышли двое. Не заметив ребят, они тронулись по улице.
    Притаившиеся мальчики услышали только, как один из мужчин зло сказал:
    - Проклятая девчонка! До кости прокусила руку. Вот отродье! Хорошо, мальчишки не было. А то шум поднялся бы на всю улицу.
    Вполголоса переговариваясь, они завернули за угол и исчезли в темноте.
    Генка боязливо зашептал:
    - О ком это они? Ты слышал, Коля?
    Колька сосредоточенно молчал, что-то соображая. Потом неожиданно спросил:
    - Послушай, Генка, как бы нам пролезть в дом?
    - Страшно, Коля, собака. Слышишь, как цепь гремит. Давай лучше сбегаем за Марией Ивановной!
    - Это долго будет. А ты что, в кусты? Собаки испугался? Не держу. Можешь уходить.
    В Генке заговорила совесть:
    - Я что ж! Я не отстану. Только во двор она нас не пустит.
    Они обошли здание.
    - Смотри, - Генка указал на развесистый клен. Старое могучее дерево толстым суком упиралось в слуховое окно чердака. – Видишь!
    Колька мигом оценил обстановку. Боялся ли он? Да, боялся, но стремление выручить Наташу оказалось сильнее страха.
    - Место подходящее, - отрывисто и глухо сказал он.
    - Лезь, - предложил шепотом Генка.
    Уже было темно. Улица вымерла, ни одного человека.
    Генка, суетясь, подсадил Кольку. Тот крепко обхватил холодный, скользкий ствол дерева.
    - Смотри, не упади, - дрожащим голосом напутствовал Генка друга.
    Генку зазнобило, он поплотнее надвинул шапку, застегнул пальто на все пуговицы и засунул руки в карманы.
    Колька, то часто дыша, то сдерживая дыхание, прислушиваясь к посторонним звукам, от ветки к ветке лез вверх. «Вот и окно», - одновременно обрадовался и испугался он. Он перестал двигаться, притих, собираясь с силами перед решительным шагом.
    Осторожно, боясь поскользнуться, Колька сперва поставил одну ногу на карниз, утоптал снег. Почувствовав твердую опору, он схватился руками за раму и влез на чердак.
    Вначале, кроме уходящих в темноту балок, мальчик ничего не увидел. Но постепенно глаза освоились с темнотой. Он заметил какую-то изогнутую трубу, сломанную железную кровать, перевернутый, с вылезшими пружинами, диван.
    Избегая шума, Колька искал дверь в дом. Она оказалась не с левой стороны, как он предполагал, а прямо.
    Дверь открылась легко, без скрипа.
    Перед ним спускалась узкая винтовая лестница.
    Мальчик, придерживаясь за перила, пошарил ногой в темноте и нащупал первую ступеньку. Стремясь не выдать себя, он снял сапоги. Босиком, осторожно, со ступеньки на ступеньку, согнув голову, чтобы не удариться, он спускался вниз.
    Настойчиво преследовала мысль: «О какой девчонке говорил мужчина? О Наташке? А может, и не о ней? Но все равно, надо выяснить. А может быть, все это ерунда?.. Ну да, самая настоящая ерунда. Живут здесь доктора. Они ему никогда ничего плохого не сделали. Благодаря им он прочитал интересные книги. А леденцы, а рафинад, который Дмитрий Федорович дол для Андрея Ивановича? Наконец, деньги на коньки… Шуточное ли дело!..»
    И все же внутреннее, подсознательное чувство предостерегало: «Нет, здесь что-то не то, надо быть начеку».
    И он, подчиняясь этому тревожному чувству, с опаской ставил сперва одну ногу и, только убедившись, что ступенька не скрипит, ставил рядом вторую.
    Был момент, когда он с трудом сдержал готовый вырваться крик: в пятку впился гвоздь.
    Наконец, лестница кончилась. Впереди коридор. Колька передохнул и бессознательно вытер со лба липкий пот.
    Мальчик широко расставил в стороны руки. Коридор был узкий, и Колька кончиками пальцев притрагивался к стенкам. «Краска облезла, - мелькнула мысль. – Давно не красили». Он знал: где-то в конце коридора – дверь комнаты, в которой он бывал. Неожиданно ему захотелось чихнуть. Он зажмурил глаза, прикусил губу и начал тереть переносицу.
    До его обострившегося слуха донесся слабый стон.
    Мальчик застыл. Тишина. Страшная, напряженная, только сердце стучит так, что в ушах звон. Но что это?.. Не ослышался ли он?
    Колька на цыпочках шагнул в сторону и прильнул ухом сперва к одной стене, а потом к другой. За тонкой шершавой перегородкой кто-то тяжело и прерывисто дышал, словно всхлипывал.
    Мальчик на мгновение замер и даже попятился, но, переборов страх, лихорадочно обшарил стены.
    Дверь! Он припал всем телом к двери и осторожно потянул ее на себя. Она оказалась запертой. Новое препятствие вызвало в нем прилив энергии. Он отодвинул задвижку, обломав ногти, открыл дверь. Его встретила темнота. Он шагнул и задел что-то мягкое. Нагнулся. Руки его нащупали чье-то мокрое лицо. Вспомнил: в кармане спички. Достал коробок, чиркнул. Это была Наташа. С окровавленным лицом, она лежала без сознания.
    Потрясенный он на минуту застыл.
    Когда Колька пришел в себя, им овладело желание, как можно скорее выбраться из этого дома.
    - Наташа, - прошептал он, - Наташа, ты меня слышишь? Это я, Колька. Скажи хоть слово, ну хоть полслова. Это я, Колька. Понимаешь – Колька!
    Наташа не отвечала. «Может быть ее, - в отчаянии подумал он, - может быть, ее так избили, что…» Медлить было нельзя.
    Колька попытался осторожно поднять Наташу. Какая она стала тяжелая! Ничего не выйдет, одному не справиться. Что же делать? Ах да, на улице Генка. Надо его позвать.
   Пробраться опять на чердак, спуститься вниз, объяснить все Генке, обругать его за трусость и потом чуть не дотащить до кладовки – все это потребовало немало времени.
   …Напрягая силы, мальчики понесли Наташу по винтовой лестнице. Кольке казалось, что прошла целая вечность, пока они достигли двери чердака. С трудом протиснулись через узкий проход.
   От каждого нового затруднения или препятствия Генку бросало в жар и холод. Ему во всем чудилась погоня… От страха у него подгибались ноги, пересохло во рту. Колька ободрял его:
   - Минор, осторожно, не ударь Наташу о балку. Не споткнись, Минор. Я и не думал, что такой ты храбрый, ей-бо.
   - А как же, - тонко и еле слышно проговорил Генка, - а как же. Я такой уж…- И испуганно умолк: ему показалось, что кто-то за ними следит.
   Но вот и окно. Луна ровным холодным светом освещала чердак.
   Колька приказал своему товарищу спускаться вниз и принять Наташу.
   Дважды ему не пришлось повторять. С облегчением вздохнув, Генка в то же мгновение оказался на земле.
   Колька обрезал перочинным ножом бельевую веревку, замеченную им в углу. Обвязав ею Наташу, он с трудом опустил девочку за окно.
   Колька действовал осторожно, боясь сделать больно Наташе. Упершись ногами в стенку, потихоньку ослабил веревку. Она жгла руки, обдирала ладони.
   - Держи, - учащенно дыша, вполголоса скомандовал Колька. – Неси за угол, живо, а я сапоги обую.
   У Генки откуда только взялись силы. Согнувшись под тяжестью Наташа, он торопливо понес ее.
   Колька одним взмахом натянул сапоги, вскочил на подоконник и прыгнул в сугроб. Ему не повезло: упал на руку. Еле встал.
   Пониже локтя мальчик почувствовал жгучую боль. Стало слегка тошнить, сильно закружилась голова. «Неужели сломал?».
   - Тащи ее скорее, беги, - сквозь стон крикнул он.
   Генка, держа на плечах Наташу, ускорил шаг. Преодолевая боль, Колька старался не отставать от него.
   Через некоторое время они вошли в изолятор госпиталя, который помещался в кинематографе.
   Генка, обессилев, опустил Наташу на пол и, дрожа всем телом, сел рядом с ней. Он путано пытался что-то объяснить женщине в белом халате.
   Ослабевший, бледный Колька не мог оторвать глаз от опухшего, окровавленного лица девочки.
   Наташу сразу же унесли в операционную, увели и Кольку.
   Генка попросил попить, жадно опорожнил большую кружку, тяжело вздохнул и, ссутулившись, как старик, побрел к выходу.

(продолжение следует)

Комментарии

Популярные сообщения

Иосиф Дик. Рассказ для детей "Красные яблоки". 1970

...что такое - хорошо, и что такое - плохо?.. (Владимир Маяковский) Валерка и Севка сидели на подоконнике и закатывались от смеха. Под ними, на противоположной стороне улицы, происходило прямо цирковое представление. По тротуару шагали люди, и вдруг, дойдя до белого, будто лакированного асфальта, они становились похожими на годовалых детей - начинали балансировать руками и мелко-мелко семенить ногами. И вдруг...  хлоп один!  Хлоп другой!  Хлоп третий! Это было очень смешно смотреть, как прохожие падали на лед, а потом на четвереньках выбирались на более надежное место. А вокруг них валялись и батоны хлеба, и бутылки с молоком, и консервные банки, выпавшие из авосек. К упавшим прохожим тут же подбегали незнакомые граждане. Они помогали им встать на ноги и отряхнуться. И это тоже было очень смешно, потому что один дяденька помог какой-то тете встать, а потом сам поскользнулся и снова сбил ее с ног. - А давай так, - вдруг предложил Валерка, - будем загадывать: е...

Изысканный стиль в женской моде в Belle Èpogue на рубеже XIX и ХХ веков

    Белый танец. Худ. Ж. Ави. 1903. Прекрасная эпоха (Belle Èpogue) благоволила прекрасным дамам. Стиль модерн с его мягкими, плавными линиями подчеркивал соблазнительные изгибы женской фигуры и при этом оказался достаточно разнообразен, чтобы предоставить красавицам полную свободу для самовыражения. К тому же благодаря техническому прогрессу арсенал модельеров пополнился новыми тканями и отделками.  Июньский номер модного парижского журнала Un Chic Parisien 1909 года рекомендовал читательницам выбирать шляпы, декорированные розами. Женскую одежду шили из мягких, струящихся вариаций шелка: крепдешина, шифона, тафты, а также создающих мягкие складки репса и бархата. Невесомые пайетки и бисер заменили популярную в XIX веке отделку с использованием тяжелых драгоценных камней и самоцветов, лишний блеск приглушался тюлем и шифоном. Важная особенность нарядов той эпохи – многослойность и комбинация нескольких видов декора... Воланы, вышивка, аппликация, тяжелые ткани типа парчи...

Иосиф Дик. Детский рассказ "Про Вову Тарелкина" и его злоключения

Жил-был в одной школе Вова Тарелкин. В общем, это был неплохой мальчишка, однако и не совсем хороший. Дело в том, что Вова страшно любил ругаться. И ругался он через каждое слово. Такие слова, как "псих ненормальный", "дурошлеп", "индюк", летали вокруг Вовы, как осы, и очень больно жалили его друзей. А на днях к Вовиному языку прикрепилось новое словечко: "черт". Бабушка не раз говорила: "И что ты, Вовка, болтаешь!  Знай: ведь мягкое слово кость ломает, твердое - гнев возбуждает!"  Но Вова на эти уговоры не обращал никакого внимания. И вот однажды вечером бабушка постелила внуку постель и велела сейчас же ложиться. А Вова Сказал: - А ну ее к черту, эту кровать!  Все спать, спать, а когда же телевизор смотреть? - Всему свое время, - ответила бабушка. - А вот будешь черта поминать, он возьмет к тебе и явится. Хлопот тогда не оберешься! Но, забравшись в кровать, Вова только расхохотался. - Эх ты, бабка, бабка...  темнота! - сказ...

И. Вергасов. Сибирячка. Отрывок из романа "Начало"

  ...Ангара выбросила на берег троих плотовозов. Самого высокого, молодого взял к себе папаня Ульяны. Лежал незнакомец в теплой каморке с маленьким оконцем чуть ли не у самого потолка. В середине дня солнечный свет пучком падал на его густые каштановые волосы, на высокое чело, освещая серые болезненные глаза. Ульяна кормила его с ложечки, поила парным молоком. Он с детской простотой открывал рот, послушно пил. Ночами метался на лежанке, стонал. Девичье сердце готово было разорваться от жалости  и боли. Из Даурии приехал его отец, Матвей Иванович, человек небольшого роста, с шустрыми и всевидящими глазами. Вместе с ним и выхаживали Николая.    Матвей Иванович ее ни о  чем не спрашивал, долго и молчаливо изучал. Лишь когда Николай смог самостоятельно сидеть на лежанке, ни с того ни с сего спросил:    - Детушка, ты при женихе аль вовсе никого у тебя?    Растерялась, зарделась, смяла уголок передника.    - Ясно и понятно. П...

Достопримечательности Москвы в рисунках художника А. Салтанова. 1985 год

Памятник Минину и Пожарскому на Красной площади в Москве. Посвящён предводителям Второго народного ополчения 1612 года, а также окончанию Смутного времени и изгнанию польских интервентов из России. Создан в 1818 году по проекту скульптора Ивана Мартоса. Москва. Памятник основателю Москвы Юрию Долгорукому.  Скульптор С.М.Орлов, архитекторы А.И.Антропов и Н.Л.Штамм. Олимпийский Мишка - символ Олимпийских игр в Москве в 1980 году. Памятник "Рабочий и колхозница", павильон, ВДНХ. Скульптор Вера Мухина. Памятник Владимиру Маяковскому на площади Маяковского в Москве.  Открытие состоялось 29.06.1958 года. ДАЛЬШЕ смотреть и слушать фото, рисунки, советские песни о Москве