- Ну как ты тут жила без меня? - с некоторым облегчением поинтересовался он, энергично растирая загорелую до черноты спину махровым полотенцем.
- Жила, как все, - ответила Таисия, накрывая к ужину стол в горнице, и, как бы между прочим, спросила: - Может, выпьешь с дороги? Наливка у меня тут какая-то, еще с прошлого года стоит.
- Ради такого случая можно, - весело согласился Андрей, усаживаясь за стол.
"Вот и приехал", - думала Таисия, доставая из буфета заветную бутылочку. Руки ее заметно дрожали, когда она наливала вино в стопку.
- А сама-то ты что же не садишься? - спросил он, смакуя закуску. - Хороши груздочки! В Астрахани таких нет, зато рыбы завались. Нас почти одной рыбой кормили.
- Ужинала я недавно, - солгала Таисия. - А ты ешь, ешь. Еще рюмочку для аппетита выпей.
...Когда Андрей встал из-за стола, все предметы двоились у него перед глазами.
- Я, Тась, кажется, того, перехватил...
Добродушно усмехаясь, он направился в свою комнату и, сев на стул, начал стягивать сапоги, однако руки плохо слушались его.
- Давай, помогу, - предложила Таисия, точно и правда хотела помочь ему разуться, но, обхватив его колени гибкими сильными руками, жарко и страстно зашептала:
- Андрюша, радость, горе ты мое! Думала с тоски вся изведусь, пока ждала тебя! А теперь не отпущу, мой ты, мой!
Глаза ее исступленно сияли на побледневшем запрокинутом лице, растрепавшаяся коса тяжелым жгутом упала вдоль спины. Вся поза Таисии выражала страстную мольбу и покорность. Женщина порывисто дышала, губы ее трепетали от палящего внутреннего зноя, и Андрея так и потянуло ощутить их живое тепло. Он прижался к ним щекой.
...На следующий день Андрей по армейской привычке проснулся чуть свет и, увидев рядом с собой Таисию, сразу вспомнил, что с ним произошло накануне.
"Что же я наделал? Как же теперь Лина? Как Таисия? " - растерянно и виновато думал он, разглядывая спящую женщину, но с перепоя в голове гудело, мысли бестолково путались, мешая сосредоточиться. Зазватив одежду, Андрей вышел в огород к колодцу и достал из него полную бадейку студеной воды, чтоб обкатиться ею. Потом он оделся и сел на крыльцо.
Солнце только, только еще встало, окрасив червонным золотом верхушку черемухи в дальнем конце двора и старую скворечню, прибитую на высоком шесте к сараю. На скворечне сидели два молодых скворца и, трепеща крылышками, распевали свою песню, прощаясь с родным гнездом. Из конуры вылез Жук и подошел к хозяину, умиленно заглядывая в его глаза, точно спрашивал: "Ты что такой хмурый или не рад, что домой вернулся?"
Андрей запустил пальцы в его длинную мягкую шерсть и невесело усмехнулся:
- Соскучился, дурак? И я соскучился, только бы лучше не приезжать мне.
Жук лизнул его руку шершавым языком и растянулся вверх брюхом, выражая крайнюю радость. Андрей ласково потрепал собаку и решительно вернулся в дом: "Что будет, то и будет".
...Три недели в припадке какого-то чувственного угара и отчаянной решимости Андрей жадно пил одуряющую сладость Таисьиных ласк, точно хотел убедить себя в том, что нет иного выхода из создавшегося положения, и с каждым новым днем все больше и больше запутывался в своих мыслях и чувствах. То ему казалось, что он действительно любит Таисию, так как ничем другим не мог объяснить случившееся, и должен немедленно жениться на ней, то порывался честно сказать ей о Лине, пусть сама тогда решает, как быть, но тут же откладывл это намерение, считая, что теперь не имеет права даже и думать о Лине, потому что сам втоптал в грязь все светлое, все чистое в своей и ее жизни. Так он метался от одного решения к другому, не зная, что делать, что предпринять. Он был бы рад, если какое-нибудь непредвиденное обстоятельство помимо его собственной воли вмешалось в его жизнь и положило конец всем его мучениям.
(продолжение следует)
Комментарии
Отправить комментарий