Леонид Конторович
Часть 3
Глава 17
Не сдадимся!
Ребята вышли из заводских ворот не как всегда - веселой, шумной стайкой. Не было ни громких шуток, ни беззаботной болтовни. Никто не торопился, как обычно, к трамваю. Медленно, вместе с потоком рабочих вышли ребята из проходной и, не договариваясь, тихонько пошли домой.
В том, что случилось что-то очень серьезное, никто не сомневался. Мальчишки были убеждены: теперь их наверняка выгонят из цеха. Наташа не соглашалась. Генка ругал мастера. Каланча задумчиво почесывал затылок и время от времени поплевывал.
Кольку страшили последствия этой истории. Что скажут Глеб Дмитриевич, Мария Ивановна и Ольга Александровна?
А мальчишки? Если узнают, что Кольку и его друзей вытурили с завода, мальчишки всего города будут смеяться над ними. В ушах у Кольки уже звучали ехидные вопросы:
- Наработались? Без году неделю - и вылетели?
Впрочем, черт с ними, с мальчишками. Главное, не суждено им, как видно, принять участие в ремонте кораблей.
Шел пятый час. День стоял знойный, безветренный. Ребята, не замечая духоты, шагали посредине улицы, стиснутой одноэтажными домиками, и каждый думал о своем.
Генка не мог долго огорчаться. Он догнал Кольку, подбрасывая камушек в руке.
- Не падай духом. Я тебе вот что скажу: если повезет и останемся, то мы еще ого-го как покажем себя!
- Убей меня бог, - заговорил вдруг Каланча, - идем как похоронная процессия. Ну что это такое?.. Послушай, Колька, плюнь ты на хрыча...
- Выгонит он нас.
- Ну и пущай. Просто он гад и контра. Его бы проучить. Ежели бы мы не старались, а то из кожи лезли вон. А что толку?
- Подожди, Вася. Дай обдумать.
- А чего голову ломать? Думай, не думай, знаю одно: больше я, сычи, не ходок на завод.
- Этого ты не сделаешь, - обернулся к нему Коля. - Это значит - сбежать!
- А раз так, - круто переменил Каланча, - нечего нос вешать. Идем к Марии Ивановне.
- Верно, - подхватил Генка, - расскажем ей все.
...У Марии Ивановны сидела мать Генки - Берта Борисовна. Они взволнованно разговаривали и при появлении ребят умолкли. Мария Ивановна велела им пройти на кухню и кушать суп.
- Мы не хотим есть, мама. Мы пришли посоветоваться с тобой, - выступила вперед Наташа.
- Потом. Гость у меня. Идите на кухню, - Мария Ивановна плотно прикрыла дверь, но сквозь тонкие доски доносился голос Берты Борисовны. А то, о чем она говорила, заставило ребят временно забыть о своих неприятностях.
- Нет, нет, Мария Ивановна. Вы не правы. Мы не пренебрегаем приобщением Геннадия к труду. Конечно, сын музыканта мог бы найти себе более достойное занятие, чем быть чернорабочим. Это не мой идеал... Но... но сейчас, поверьте, основная причина в другом.
Генка жалко улыбнулся.
- Ничего нет зазорного в том, что они трудятся на заводе. Меньше баловать на улице станут. Да и пора им, Берта Борисовна, понемногу пособлять нам. Время такое. Совсем нелегко жить-то.
- Но у нас, Мария Ивановна, на руках тяжело больной. Я работаю. Стакан воды подать некому, понимаете?
Разговор стал вестись тише, и друзья больше ничего не услышали. А через несколько минут Мария Ивановна, проводив Берту Борисовну, вошла в кухню:
- Почему суп не съели? Не вкусный?
- Нет. Не хотелось, - ответил Колька.
- Ну, чем расстроены? Стряслось что-нибудь?
- Не получается у нас на заводе, не выходит, - Колька запнулся. В тишине комнаты было слышно сопение Генки. - Понимаете, мы хотим, чтобы было лучше, а у нас все наоборот, и наоборот. Не везет как-то...
...Обо всем рассказал Колька. Не умолчал и об ошибках "дворницкой команды". В голосе звучала обида на мастера:
- Все метем да возим, хоть бы что-нибудь другое...
- С метлой только и ходим, - с огорчением подтвердили другие.
- О мастере, - начала Мария Ивановна, - мне трудно судить. Я о другом, ребятишки... А ребятишки ли вы? Не выросли ли из коротких штанишек? Гена, у тебя сколько пар штанов?
Генка смутился, залился до ушей пунцовой краской, покосился на Наташу, буркнул:
- Одна.
- И у Коли, и у Васи не больше. Не наступило ли время подрабатывать? Вы обижаетесь: не по сердцу, мол, работу дают, "дворницкая команда"... А мы вот всю жизнь дворниками да няньками ходили около буржуев, а вот сейчас для себя метем. Настоящую жизнь строим. И не для того погибли твой отец, Наташа, и твои родные, Коля, чтобы вы пренебрегали трудом. Намедни, на митинге слышал, что вам, нынешней поросли, придется мировую революцию строить, а ее белыми руками не сделаешь.
Седые волосы из-под косынки Марии Ивановны выбились, сурово обрамляли усталое, умное и доброе лицо.
Ребята молчали. Мария Ивановна хотела продолжить, но увидела в окно Ефросинью Ильиничну и пошла навстречу ей.
Когда женщины вошли в сени, до друзей донеслось:
- Душемотатель, - рассказывала старушка. - Давеча похвалялся: тюльку, говорит, всю выгнали с завода. Это ребят-то.
- Идите сюда, - позвала их Мария Ивановна.
- Как же теперь быть? - сокрушался Колька.
- Помоги нам, мама! - горячо попросила Наташа. - Мы не хотим уходить с завода.
- А мне наплевать, - выкрикнул Каланча. - Наплевать!
- Помолчи, - бросился к нему Колька. - Помолчи... Мария Ивановна, что же нам? Как быть?
Мария Ивановна задумчиво разглядывала подростков. Ей искренне было жаль их, но она не собиралась выступать в роли няньки. И мягко объяснила:
- Ничего... Займитесь-ка сами. Вы у меня толковые. Да и пора перестать ходить в коротких штанишках.
Ефросинья Ильинична в душе не согласилась с ее словами. Ей думалось - надо помочь подросткам, но, встретив предупреждающий взгляд Марии Ивановны, промолчала.
- Хорошо, - повернулся к друзьям Колька, - хорошо. Мы не сдадимся!
Слова его прозвучали, как клятва.
(продолжение следует)
Комментарии
Отправить комментарий